Ассоциация форекс-дилеров
Ассоциация форекс-дилеров (АФД) — некоммерческая саморегулируемая организация в сфере финансового рынка, объединяющая форекс-дилеров. Среди ее ключевых целей — содействие развитию финансового рынка Российской Федерации, реализация экономической инициативы профессиональных участников рынка ценных бумаг - форекс-дилеров, а также защита и представление интересов форекс-дилеров в Банке России, федеральных органах исполнительной власти, органах исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органах местного самоуправления, судах и международных организациях.
«В России GR носит особенный, свойственный российскому менталитету характер»
— Как бы вы описали суть GR? В чем состоит его главная задача?
— Суть GR в его исконном понимании — оказание содействия бизнесу в решении законным, некоррупционным способом тех задач, которые ставит перед ним его высшее руководство или совет директоров, а именно — продвижение компании с точки зрения ее политической значимости. Причем под последней идет речь не о выдвижении кого-то из членов совета директоров на выборы в депутаты Госдумы или избрании в сенаторы, как это было довольно широко распространенно в начале 2000-х, когда многие сенаторы были представителями крупных олигархических кланов (хотя на самом деле и до сих пор сегодня ими остаются). Мы видели прекрасно, что Совет Федерации в то время фактически состоял из представителей крупного бизнеса, которые являлись либо владельцами этого бизнеса, либо выступали его доверенными лицами для решения тех или иных задач. И можно в принципе сказать, что в России GR носит особенный, свойственный российскому менталитету характер.
В чем состоит его главная задача? Прежде всего, GR надо разделить на законопроектную деятельность, лоббистскую деятельность и деятельность с точки зрения решения текущих задач. Если говорить о законопроектной деятельности, то сотрудник GR-подразделения любой финансовой организации всегда должен быть в курсе всех изменений в законодательстве, в том числе тех, над которыми работают профильные комитеты Госдумы и Совета Федерации, то есть это означает постоянное включение и участие в рабочих совещаниях как открытого, так и закрытого типа. При этом это также донесение позиции своего руководства и по возможности внедрение и использование тех наработок, которые готовят юристы компании в тексты этих законопроектов.
Если мы видим, что принятый закон действительно снижает надзорные требования для ведения бизнеса, то GR-сотрудник не зря получает свою зарплату, он тем самым показывает, что действительно работает эффективно. Что касается лоббистской деятельности, то она предполагает непосредственное участие GR-представителей в различных профильных объединениях. Это может быть «Деловая Россия», «Опора России», Российский союз промышленников и предпринимателей или Торгово-промышленная палата. Помимо них, не менее эффективным и успешным инструментом решения лоббистских задач выступают саморегулируемые организации (СРО).
— Могли бы вы рассказать, какую роль GR играет в финансовом секторе?
— В 2012 году в результате объединения Федеральной службы по финансовым рынкам с Банком России был создан мегарегулятор, и с тех пор контроль и надзор за организациями на финансовом рынке осуществляет именно Банк России. Но поскольку Банк России — это достаточно большая организация, с которой не все вопросы получается решить через ту же самую электронную почту, работа специалистов самого различного профиля, включая специалистов по ПОД/ФТ, а иногда даже и бухгалтеров, возможна только при координации GR-подразделений. Но это не проблема Банка России, это проблема открытости наших органов государственной власти, о чем, кстати, неоднократно говорил и Президент РФ, и сейчас говорит зампредседателя Совета Безопасности господин Медведев, что необходима открытость органов госвласти. Вот вам и ответ на вопрос, почему у нас многие сотрудники, которые работали ранее в соответствующих профильных министерствах и ведомствах на должностях не ниже начальника департамента или управления, переходят в частные компании. Их, скажем так, переманивают больше даже деньги в этих структурах, по тому-то у нас все, как правило, и строится на российском менталитете, на личных связях и отношениях. Поэтому назвать наш GR высокопрофессиональным по сравнению с теми, к примеру, компаниями из списка сейчас недружественных стран, где действительно годами формирующаяся практика и методология работы этих подразделений, вряд ли можно. У нас же все исходит из того, знаешь ты этого сотрудника или нет, сможешь ли ты с ним проговорить тот или иной вопрос или нет.
По финансовому сектору, могу сказать, что требуется немалое количество экспертов, поэтому нанимается не один сотрудник по GR, а формируются целые GR-подразделения, в которых, как я уже говорил, каждый отвечает за свой блок. Один сотрудник, как правило, просто в силу ограниченности суток 24 часами охватить всю эту действительно сложную работу не может.
Но нам, безусловно, надо стремиться к тому, чтобы представление о GR как о человеке, который умеет решать какие-то там вопросы, превращалось в профессию, которой бы действительно учили и которая бы стала одним из направлений подготовки в высших учебных заведениях. Потому что даже те факультеты, которые сегодня называются факультетами государственного и муниципального управления, все-таки учат азам, основным наукам, но они не учат умению профессионально общаться с чиновничьей средой.
— Получается, что GR и лоббизм — это два совершенно разных понятия, два совершенно разных вида деятельности?
— Да, это так. У нас в свое время неоднократно обсуждался закон о лоббизме. Было несколько попыток его написания, некоторые из них даже доходили до первого чтения, но потом снимались с парламентской повестки дня. Если говорить о Госдуме, то там, безусловно, должны находиться профессиональные лоббисты, юристы, которые знают не только юридическую технику и могут сказать, что надо там что-то поменять. До последнего времени мы, к примеру, постоянно слышали о приземлении иностранных ИТ-компаний, но мы так их приземлили, что дошло до того, что сейчас… да, конечно же, сыграл фактор 24.02.22, но даже до этих событий мы видели, что многие иностранные компании не собирались работать по российскому законодательству. По-моему, это обусловлено как раз тем, что не была должным образом проведена работа с представителями этих компаний, их просто не убедили соблюдать закон и принять правила игры.
Лоббизм в своем величайшем проявлении — умение создать обоюдовыгодные правила игры как для государства, так и для бизнеса. Бизнесу ведь, если мы его, конечно, рассматриваем как легального и социально-ответственного игрока, важно, чтобы ему не мешали дополнительными требованиями или какими-нибудь там ограничениями. Но когда у нас в течение последних лет вводились высокие требования, бизнес по естественным причинам начал задумываться, есть ли ему вообще смысл вести свое дело легально, если параллельно существует нелегальный рынок практически всех товаров и услуг — вплоть до тех же самых финансовых продуктов.
И, кстати, еще один важный момент. В 2008 году, когда Дмитрий Анатольевич Медведев был избран Президентом РФ, был опубликован национальный план противодействия коррупции, в котором одним из пунктов была разработка законопроекта о лоббизме. То есть тогда как раз и предпринималась попытка исключить теневой лоббизм и сделать по аналогии с Соединенными Штатами реестр лоббистов, которые у них находятся на особом контроле соответствующих органов власти, но при этом действительно представляют интересы тех или иных финансово-промышленных групп. Но, у нас, к сожалению, так и не был принят этот закон.
Хотел бы еще добавить, что GR также включает в себя решение ряда сложностей, связанных с проверками контролирующих органов, и это я еще молчу о правоохранительных органах, к работе с которыми подключается специальный блок так называемых GR-юристов. Все это — попытки не допустить ситуацию, при которой просто начинают «кошмарить» бизнес. Сотрудник GR не должен пытаться создать проблемы бизнесу, его задача — нивелировать те риски, которые возникают в результате деятельности компании, даже если она соблюдает в полном объеме законодательство страны, в которой работает.
«У нас любой бывший чиновник на следующий день тут же назначается в совет директоров в ту компанию, которую он до этого курировал»
— Как сегодня выстраиваются взаимоотношения между бизнесом и властью?
— Скрывать тут на самом деле особо нечего, выстраиваются они сложно. По многим нашим субъектам хорошо видно, что выигрывают тендеры те бизнес-структуры, которые так или иначе аффилированы с представителями власти. Задержания губернаторов ряда субъектов свидетельствуют о том, что возможность ведения бизнеса получает та структура, которая позволяет, скажем так, пользоваться чиновникам услугами компании. Но надо отдать должное действующему премьер-министру, что будучи главой ФНС, он провел масштабную цифровизацию налоговых органов. Сегодня мы из выписок ЕГРЮЛ видим всю необходимую информацию о требуемой нам компании.
Даже несмотря на то, что у нас есть институты бизнес-омбудсменов, несмотря на наличие большого количества органов, куда мы можем обратиться с жалобой, мы видим, как члены Совета при Президенты по правам человека буквально в индивидуальном порядке решают проблемы бизнеса. Если быть предельно кратким, то в настоящее время взаимоотношения между бизнесом и властью в России выстраиваются в ручном режиме, в постоянном опасении предпринимателей за свой бизнес, за то, что он в любой момент, особенно сейчас, может быть этого бизнеса лишен, даже если у него большое количество GR-менеджеров и служба безопасности.
Вот этот ручной режим, не побоюсь этого повторить, держится на личностных отношениях, и, когда уходит какой-либо политик, с которым у тебя были выстроены рабочие отношения, достаточно сложно найти кого-то взамен, кто мог бы эти же самые проблемы решать. В других государствах, если какой-то чиновник сделал политическую карьеру, избрался членом какого-либо парламента, а до этого вел, предположим, юридическую практику, то, чаще всего, он возвращается к своим изначальным истокам. Что мы видим у нас? У нас любой бывший федеральный министр, бывший чиновник на следующий день назначается тут же в совет директоров в ту компанию, которую он до этого курировал. Чтобы всего этого не было, у нас было написано комплексное законодательство по противодействию коррупции, которое я, кстати говоря, считаю одним из лучших с точки зрения юридической техники, потому что там перенимался мировой опыт. Но сегодня, к большому сожалению, мы видим то, что видим.
— Какую роль в процессе принятия решений играет Банк России и Госдума?
— У нас в Конституции есть статья 104, которая определяет субъекты права законодательной инициативы. Банк России, неоднократно пишущий в своих ответах на запросы СРО, правом законодательной инициативы не обладает, но при этом, если мы читаем финансовые новости, законопроекты, как правило, озвучиваются представителями самого регулятора. Де-юре мы видим ситуацию, которая закреплена в модели Конституции, когда Госдума должна играть роль законодателя, но де-факто наблюдаем ситуацию, когда реальным законотворцем выступает Банк России. По моему личному мнению, Банк России изначально нужно было наделять правом законодательной инициативы, как это сделано во многих европейских государствах. Стоит иметь в виду, что не каждый депутат работал с финансовым законодательством или в каком-либо финансовом секторе. Да, он может озвучивать те вещи, которые предлагает ему регулятор или профильные организации, но с точки зрения влияния Банк России, конечно же, имеет серьезный перевес именно в компетенциях, экспертной оценке законопроектов. И было бы правильно изменить эту ситуацию, включив его как государственный орган в список субъектов права законодательной инициативы, чтобы он вносил и отвечал за подготовленные им самим же законы.
На мой взгляд, здесь также важна роль согласительных комиссий, которые довольно часто использовались Госдумой и Совфедом в 90-е годы, сейчас, правда, к ним обращаются намного реже. Тогда действительно была дискуссия между двумя палатами парламента, когда можно было практически любой закон обсуждать в рамках согласительных процедур и его дорабатывать. Ведь там, где речь касается кошелька каждого гражданина, надо отдавать место для обсуждения профессионалам, которые погружены в цифры, потому что не каждый депутат, опять же, может быть ознакомлен с той или иной информацией, хотя формально они имеют к ней доступ.
— Какое место в этом процессе занимают саморегулируемые организации?
— Еще до 223-ФЗ, регулирующего деятельность СРО в сфере финансового рынка, в законе о рынке ценных бумаг были СРО, но они в большей степени занимались функциями как раз-таки лоббизма и GR для решения задач, которые ставили им их члены и совет директоров. На сегодняшний день я все больше убеждаюсь в том, что СРО, кроме надзорных функций, выступают своего рода индикаторами настроений регулятора. Поскольку сотрудники этих организаций каждый день ведут общение с представителями Банка России, то у них в целом складывается понимание того, куда идет рынок и каким образом будут складываться отношения с регулятором.
СРО — это своего рода профсоюз бизнеса, который должен постоянно чувствовать, в каком состоянии находится деловая среда. Именно СРО могут создать гармонию для ведения бизнеса в стране по тому или иному сегменту рынка. И, конечно же, здесь важен паритет между публичными целями, которые ставятся перед СРО, и частными интересами ее членов. Важно, чтобы каждая из компаний была удовлетворена работой СРО и теми процессами, которыми она управляет. Это действительно довольно серьезный инструмент, но самое главное — это инструмент снижения возможности неофициальных контактов коммерческих организаций с представителями регулятора.
СРО как организации, которые не являются государственными структурами и не являются при этом структурами бизнеса, представляют собой очень мощный стимул и канал для формирования связей с зарубежными бизнес-структурами. Международный опыт показывает, что такого рода союзы могут внести большую лепту в разрешение многих корпоративных конфликтов, а также снизить риски ухода иностранного бизнеса. При этом именно руководящий состав СРО, пользуясь своими контактами, общением, знанием того или иного сегмента рынка, может помочь привлечь новые контакты как для притока инвестиций, так и для взаимодействия с регуляторами иностранных государств, в том числе из списка недружественных стран, которые хотят и дальше работать в России.
«Зачастую люди приходят и под каким-либо соусом пытаются продать свою историю, но это неправильно»
— Без каких навыков, на ваш взгляд, нельзя обойтись ни одному специалисту по связям с госорганами? На какие моменты вы бы посоветовали обратить внимание при работе с госслужащими?
— Скажу, наверное, банальную вещь, но это прежде всего умение общаться с людьми. Имея 9-летний опыт преподавания в ВУЗе, могу сказать, что большинство ребят не выслушивают до конца своего собеседника и даже не всегда умеют аккуратно его перебить. Когда ты приходишь, допустим, на прием к замминистру или руководителю какого-нибудь там департамента, то, если он начинает говорить, надо ему дать возможность закончить свою мысль, а после уже начинать, исходя из того, что он сказал, свою аргументированную позицию. Это кажется банальностью, но мы с вами видим, что очень много переговоров, процессов срывается именно из-за того, что люди, к сожалению, не умеют просто слушать. Наверное, это большая проблема современного общества, что у нас люди перестали уметь слушать и говорить.
Второе качество — быть открытым и честным по отношению к чиновнику, даже если ты по итогу достигнешь отрицательного результата. Чиновничья среда, при всем моем уважении к ней, формирует понятие «свой-чужой», они это чувствуют по триггерным точкам, как, например, по вашему поведению, мимике лица, движению глаз, рук. Все это позволяет им определить степень вашей закрытости, нечестности в общении. Да, это может показаться странным, глупым то, что я говорю сейчас, но зачастую люди приходят и под каким-либо соусом пытаются продать свою историю, но это неправильно.
Важно также показать своему собеседнику, что ты горишь желанием решить задачу, а не просто пришел отработать свою зарплату и доложить руководству, что ничего не получилось, потому что собеседник оказался не заинтересован. Это, наверное, плохой совет, но ты должен гореть на работе с точки зрения реализации задачи. Возможно, что для сохранения своего здоровья это далеко неправильно, но если вы хотите постоянно держать себя в форме, выбирайте другую профессию. Вообще у сотрудников GR должен быть высокий уровень психоэмоционального выгорания, поскольку это постоянное общение с человеком. Он может прийти к тебе в не лучшем настроении, а может и совсем быть не настроен на разговор, и твоя задача настроить его на этот разговор, заинтересовать той повесткой, с которой ты к нему пришел. Ну и потом не стоит думать, что GR-менеджер — это человек с чемоданчиком или дипломатом, которому выделили бюджет, который пришел и за деньги решил какой-то там вопрос. Это уже просто-напросто коррупция, уголовно наказуемое деяние, но самое главное — это еще и превращение вашей организации в дойную корову. Если вы решили один раз таким способом задачу, то и дальше вас будут именно так использовать. Вы, по сути, делаете и себя, и своих бенефициаров, которые вас наняли на эту работу, заложниками всей этой ситуации.
На что еще посоветовал бы обратить внимание? Постоянно заниматься самообразованием, обладать юридической техникой, получить дополнительное образование, если пришли в новую для себя сферу. И, конечно, надо уметь поддержать разговор, ваша задача — уметь выстроить диалог с новым для себя человеком. Вы должны быть, с одной стороны, амбициозны и целеустремленны, а с другой — не быть самовлюбленными в то, что вы умеете выстроить общение в отличие от других людей. Здесь даже так — целеустремленность, отсутствие самовлюбленности и амбициозность, но она должна быть здоровой. И важно всегда помнить, что вы пришли решать задачу не личностного характера, а задачу, которую вам поставило руководство.
— Как вы считаете, можно ли в GR обойтись без PR-инструментов?
— Пойду в разрез мнению многих GR-подразделений — в современном мире GR и PR могут идти только вместе. Потому что любая бизнес-идея, которая зародилась в головах бенефициаров, имеет свое облачение в той или иной форме. Практически по любому законопроекту, который так или иначе коснется граждан, нужно проводить мощную пиар-кампанию с тем, чтобы объяснять, с какой целью он был разработан и принят. Но любая пиар-кампания в любой законопроектной работе должна носить позитивный характер, то есть мы должны не пиарить, что мы это запретим, потому что это плохо. Мы должно говорить, что мы отрегулируем, чтобы было хорошо, чтобы стало лучше. Отрицание не приводит к формированию положительного отношения, надо говорить о любом явлении с точки зрения того, что оно принесет.
Важно помнить, что пиарщик никогда не должен пересекать сферу GR, как и GR сферу пиара. Они должны идти парой, параллельно друг другу, у них функционал должен быть распределен четко, исходя из поставленной бизнес-цели. Бывает, что пиарщики, которые нахватались на избирательных кампаниях, на каких-то там проектах начинают говорить, что они еще и джиарщики, поскольку много кого знают, поэтому могу решить, как они говорят, любую проблему. Этого надо остерегаться.
— Какими принципами вы руководствуетесь в своей профессиональной деятельности?
— В первую очередь это порядочность ведения дел по отношению к партнерам, коллегам и, конечно, самому себе как руководителю Ассоциации. Второй принцип, о котором я уже ранее говорил, — открытость. Я считаю, что работать профессиональным лоббистом, играя в темную и заигрывая со многими подряд, приводит рано или поздно к тому, что все тайное становится явным. К сожалению, закостенелость некоторых наших элементов системы публичных отношений позволяет непорядочным и закрытым людям оставаться долгое время безнаказанными, но жизнь показывает, что за все человека спрашивают. Я за открытость перед людьми в любом понимании и проявлении. И в качестве еще одного принципа я бы, наверное, выделил правильную постановку задач и умение слушать коллектив, советоваться с ним и принимать решения, исходя из того массива информации и мнений, которые были им высказаны. Без правильной постановки задачи и уважения к своему коллективу, к партнерам невозможно успешно выполнять поставленные перед тобой задачи. Когда пренебрегают такими вещами, нередко возникают системные ошибки, которые в некоторых странах приводили к конфликтам даже на государственном уровне.
