74% населения России живет в городах. Только треть из них живет в крупных городах
Последние 7 лет я занимаюсь городским развитием, благоустройством, но при этом я кандидат политических наук. Каким образом эти две сущности совмещаются? Изначально, как мы знаем, политика начиналась в городах, полисах. Сегодня же очень интересно посмотреть, каким образом трансформируются стратегии управления городами не только в экономическом разрезе, но и политическом. Вот на эту тему я сегодня хотела бы с вами поговорить. Но сначала короткий ликбез о том, что происходит с городами в России. У нас с вами 1117 городов, в которых проживает 74% населения. 26% живет в сельской местности, но они, как правило, работают все равно в городах. Как мы видим, у нас очень слабая урбанизация, потому что для такой большой страны такое количество городов с такой плотностью населения это очень мало. У нас слишком много городов и слишком мало людей. Когда вы приезжаете в город Благовещенск на Дальнем Востоке, в котором проживают около 200 тыс. человек, если мне память не изменяет, а через речку у вас находится маленький китайский город Хэйхэ с населением в 5 млн человек, то сразу становится понятно, насколько нас мало.
Моральное устаревание индустриальных городов
Что происходит сейчас с городами? Города находятся в сильнейшем моральном кризисе. Я бы назвала это кризисом среднего возраста, потому что примерно 647 городов — это города индустриального типа, которые создавались в прошлом веке под задачу производства чего-то. Поэтому, когда вы приезжаете в любой город и начинается общаться с местными жителями, властью, бизнесом и спрашивает их, что им не хватает, вам всегда ответят: «Нам не хватает маленького заводика, как это было в советское время, когда его продукцией мы обеспечивали всю страну». Как правило, это пожелание бóльшей части жителей и бизнеса этих городов.
Только задумайтесь над этой страшной цифрой. Это больше половины всех наших городов, которые находятся в таком непонимании того, что нужно перестраиваться на немножко другие рельсы. Но даже если мы откроем заводик, на этом заводике не будут снова работать 5-10 тыс. человек, потому что производство середины XX века сильно сжалось, и там теперь достаточно поработать 100-200 людям. И что в этом случае делать? Где должны найти себя люди, которые там сейчас проживают? Поэтому у нас происходит гиперконцентрация в региональных центрах, когда вся молодежь высасывается туда. Отток населения, чтобы вы понимали, за последние 20 лет из малых и средних городов составил порядка 10-15%. Это катастрофические цифры. Еще 10-15 лет подобных тенденций и бóльшей части маленьких городов у нас не будет.
Проблема с вовлечением жителей — одна из ключевых проблем сегодня
И когда мы с вами говорим о публичном политическом процессе, он основан на соучастии с негосударственными игроками — гражданами, бизнесом и так далее. История о том, каким образом у нас выглядит этот процесс соучастия на низовом уровне, тоже находится в кризисе. Проблема с вовлечением жителей — одна из ключевых проблем, потому что, если вы вспомните восьмерку Парето, чем больше решений принимается внутри без вовлечения широких масс и без появления новой крови, тем быстрее формируется застой и кризис принятия решений, а значит, и кризис выработки стратегии и даже иногда тактики.
Еще одна важная история, которая до февраля была в очень активной фазе, а сейчас немного сбавилась, — история с экологическими конфликтами. Мы проанализировали все конфликты за последние 3 года, которые были в публичном поле по всей стране, и получили следующий топ. Первая тема — точечная застройка. То есть это когда вы проснулись, а у вас во дворе дома взяли и начали строить дом. Вторая тема — объекты культурного наследия, которые очень часто сносят без ведома кого-то либо просто так зацепили комбайнером, как это любят делать в Москве. И третья тема — экологическая обстановка. Она очень часто связана с загрязненностью воздуха, воды.
Три подхода к определению стратегии
Теперь давайте про стратегию. Определений стратегий миллион, как и определений политики, власти и тд. Мне очень нравятся два определения, которые есть на слайде и которые абсолютно разные. Что мы понимаем под стратегий? Это либо долгосрочные цели и задачи, либо это уже план. Есть три подхода к определению стратегии. Первый — когда мы понимаем стратегию как долгосрочный план действий. Например, мы договорились, что идем к коммунизму, и начали выстраивать наш с вами план действий того, как мы будем к нему идти в ближайшие 20 лет. Второй подход — это когда мы определились о направлении развития и методах, но мы при этом понимаем, что конкурируем с теми, кто быстрее дойдет до коммунизма. И мы постоянно себя сравниваем с ними. Третье — это система мер, которая обеспечивает синхронизацию разных целей, и у нас при этом есть некоторая миссия. Очень часто вы, наверное, слышите, что периодически идет возврат к теме поиска национальной идеи. Вот вы можете сказать в чем национальная идея России? Это очень сложный вопрос. Сегодня на него нет ответа.
Стратегия в политическом пространстве
Когда мы переносим все эти термины в политическое пространство, у нас с вами возникает несколько реперных слов под названием о том, что у нас с вами должна появляться некоторая модель управления разными социальными отношениями. То есть мы с вами делаем стратегию. Почему экономическая стратегия это так просто? Экономическая стратегия всегда строится на цифрах. Предположим, ты собрал 2 завода, сделал 10 тыс. гвоздей, продал их за определенную стоимость, и у тебя появилась прибыль, при этом на твоих заводах работают люди и получают зарплату. Все это можно посчитать. А как сформулировать политическую стратегию, которая должна вызвать некоторый консенсус в обществе и некоторый формат диалога или отсутствие этого диалога? Вот в чем должна быть эта стратегия, вокруг чего она должна строится?
И первая проблема, которая здесь есть, — это проблема, связанная с тем, как поставить вопрос. Правильно заданный вопрос — 50% успеха. В некоторых случаях все 80. Но вот здесь непонятно, как поставить вопрос, чтобы он звучал и не абстрактно, и не слишком конкретно. Как нужно сформулировать вопрос, чтобы понять, в чем политическая стратегия, которая должна формироваться в городе, в регионе, в стране? Как она должна выглядеть? Это будет разговор про ценности, про идеи? Про что это будет разговор? Любые стратегии строятся либо сверху вниз, либо снизу вверх. Иногда это бывает скомбинированная схема. Но мы в любом случае должны с вами понимать, к чему ведет та или иная политическая стратегия. Тут тоже непонятно, как сформулировать этот вопрос. Потому что главное — не скатиться в тезисно-национальные идеи по собственному пути. И это очень большая проблема.
Кризис субъектности
И вторая проблема, как мне кажется, — это диалог о том консенсусе, который должен возникать между государственными и негосударственными стейкхолдерами. Каким образом вокруг этого вопроса их всех организовать? И тут мы переходим к первому большому кризису. Когда мы говорим про определения городов и развитие стратегий этих городов, у нас возникает кризис субъектности. Кто должен определять, куда развивается город? Каким образом это будет? Кто финально это определяет? Как это должно определяться? Вот это все очень серьезные вопросы.
Кризис управления
Второй вопрос — кризис управленческой системы. В нем мы живем уже очень давно, сейчас дошли уже почти до его апогея. При определении стратегии у нас с вами всегда взаимодействуют политические административные подсистемы, но они у нас между собой всегда сложно взаимодействуют. Когда мы с вами становимся заложниками административных регламентов и норм, непонятно, в какой момент у нас возникает политический процесс. И это второй очень важный вопрос, он к тому же и практический. Как понять, по поводу каких вопросов должны быть политические решения, а по поводу каких — административные?
Кризис инструмента
И последний кризис — кризис внутри этой системы, это кризис инструмента. У меня есть чудесный пример, я его очень люблю приводить, — город Заречный Свердловской области. Там живет 20 тыс. человек. Бюджет для благоустройства этого города, до того как мы туда пришли, составлял 2 млн рублей. Что можно сделать на эти 2 млн рублей? Можно 3 раза покосить траву, можно поменять лампочки. Это бюджет города на благоустройство. В это же время бюджет Москвы на благоустройство равен консолидированному бюджету Ростовской области. Это история про вот эти вот бюджетные «колодцы», которые мы не можем потратить, но при этом деньги, которые выделялись тому же Заречному на постройку детского сада, не предусматривают благоустройство территории вокруг детского сада. И вот сидит мэр и выбирает, то ли ему траву покосить, то ли детям дорожки сделать. Но ведь совсем непонятно, какой выбор в итоге сделать. И это как раз и есть проблема инструментария.
Презентацию мастер-класса можно найти по ссылке.
